Дорогою мечты

С раннего детства, сколько себя помню, всегда мечтал стать милиционером.  Эту мечту я пронёс   через  все детство  юность. Мечта стала милицейской судьбой.  

Красный комиссар                             

В  детстве  мне и моим братьям   мама  много рассказывала  о своём отце, нашем дедушке  Идрисове Мударисе Идрисовиче, 1888 года рождения. Будучи комиссаром Красной  Армии, с  1919  года он  воевал  на Украине   против белогвардейских войск  генерала  Деникина, а  в тридцатых годах прошлого столетия по решению ВКП (б)  стоял у истоков создания коллективных хозяйств  в сёлах  Верхний и Нижний Каракитан Дрожжановского района Татарстана. Работал  сначала  бухгалтером,  затем  долгое время  председателем колхоза. В годы коллективизации   дедушка совместно с районными органами ОГПУ  боролся  с кулаками  и  противодействующими  организации колхозов  и становлению советской власти контрреволюционными  активистами. С началом Великой Отечественной войны   с сотрудниками НКВД  активно участвовал  в мероприятиях  по  розыску  и поимке  военных   дезертиров, которые  объединялись  в  вооружённые  группировки  и грабили крестьян, нападали  на продовольственные  обозы, совершали налёты на магазины  и  государственные   учреждения. Когда началась война, дедушке было пятьдесят три года,  и  на его мобилизацию на фронт была наложена бронь, поэтому его не менее тяжёлая и смертельно опасная война была в тылу. 

Дедушка был очень принципиальный.  Принципиальность  проявлялась во всём. Однажды  бригада колхозников выехала в лес  на заготовку веточного корма для скота. В этой бригаде была и его старшая жена  Сеудэ (дедушка  официально  имел  двух жён, и  обе жены со всеми  детьми  проживали единой семьёй  в одном доме), которая  принесла  несколько  веников для своих овец.  Узнав об этом, дедушка очень сильно рассердился  и,  доходчиво  объяснив  жене, что заготовка  корма была организована для колхозного, а не  для  частного  скота, заставил её среди ночи отнести эти веники в колхоз.  

Особенно запомнился  рассказ   мамы о задержании дедушкой  дезертира-односельчанина  по кличке Пекей.  Тот с вооружённой бандой  наводил  ужас на  жителей  Каракитан  и близлежащих сёл как Татарстана, так и Чувашии. Был он  жесток и расчётлив. Интуиция  позволяла  ему   долгое  время успешно  уходить от облав НКВД, оставляя после себя  лишь пустые землянки и так называемые «лисьи норы» в граничащих с Татарстаном лесах Чувашии и Ульяновской области. Порой дедушка  не появлялся  дома целыми неделями, участвуя в прочёсывании   этих лесов.   Однажды он  поздней  ночью  возвращался  из колхоза  домой. Шёл тёплый летний  дождь. Погружённый в мысли, он  под монотонный  шум дождя и  негромкие раскаты грома неторопливо шагал  по тёмной улице  родного  села, всматриваясь в чёрные  силуэты  спящих  домов. Вдруг из  безлюдного переулка  раздались  громкие  выстрелы, и в ту же секунду над его головой просвистели пули. Это произошло  настолько  неожиданно, что дедушка,  привыкший за долгие годы  войны с белогвардейцами и борьбы  с бандитами быть  всегда начеку  и мгновенно  реагировать на малейшие шорохи  со стороны,  на долю секунды опешил, а затем  молниеносным броском  ушёл с линии огня и открыл ответную стрельбу из нагана. После нескольких выстрелов  наступила тишина.

Проанализировав  ситуацию и сопоставив кое-какие факты, дедушка пришёл к выводу, что  бандит может скрываться дома, и с большой  долей вероятности  стрелял именно он. Зная жестокий характер бандита, дедушка прекрасно понимал, что  это неудачное покушение   не  будет последним. После раздумий, дедушка решил устроить засаду у дома Пекея. Пополнив запас  патронов  к нагану  и сунув за пазуху  краюху  чёрного хлеба, дедушка вышел из дома…  Со стороны огорода он  незаметно подошёл  к  дому Пекея,  благо, тёмная ночь и дождь были его союзниками, и  осторожно пробрался на сеновал. Там, устроившись поудобнее,  стал ждать появления бандита. Прошли сутки, вторые – того не было. Пошли третьи  сутки томительного   ожидания.  От  долгого  и  почти неподвижного  пребывания на сеновале  тело  налилось  свинцовой тяжестью, онемели руки и ноги,  каждое движение давалось с большим трудом, отзываясь  по всему телу  ноющей болью. Но надо было терпеть, ведь на кону стояла  его  собственная  жизнь. Едва  забрезжил рассвет,  дедушка решил спуститься  в сарай и чуть-чуть размяться.  В этот момент он услышал  едва уловимый щелчок  открывающейся щеколды двери, которая вела из сеней во двор.  Затаившись в углу сарая, он достал  из кобуры револьвер  и  неотрывным взглядом  стал следить за дверью. Тишина. Прошло несколько напряжённых минут ожидания – никого,   никаких признаков движения  за ней.  Но вот дверь потихоньку приоткрылась,   из-за неё  медленно,   озираясь по сторонам, как  высматривающий добычу хищник,  вышел человек с  обрезом в руке. Это был  Пекей! 

Дедушка весь напрягся, словно  сжатая пружина боевого  оружия, и стал ждать  его приближения.  Не заметив ничего подозрительного, тот  шагнул в сарай, и  в тот же миг  в бок ему упёрся  холодный ствол дедушкиного нагана.  В считанные доли секунды он  обезоружил  опешившего от неожиданности  бандита  и несколькими ловкими движениями   связал   ему руки.  Опомнившись и  поняв, что дедушка один,  Пекей  заскрежетал  зубами и взревел, словно смертельно раненый зверь. Вышедшая на шум жена умоляла  пожалеть детей и отпустить  его,  предлагала  за это   большие деньги, но дедушка был непреклонен – слишком много бед   натворил  этот злодей со своей бандой. 

… Связь в то утро с районным отделением НКВД не работала, пришлось конвоировать задержанного самостоятельно.  Впереди – Пекей  со связанными руками, сзади – дедушка с наганом  в руках. И так двадцать километров пешего пути по грязной, раскисшей от проливных дождей  дороге.   

Вскоре  после первого покушения  последовало второе. Но на этот раз  вместе с дедушкой   должна была погибнуть  вся его большая  семья из одиннадцати человек.  Глубокой  ночью, когда все крепко спали,  неизвестные  облили дом со всех сторон  керосином и подожгли. Разбудили соседи, благодаря  которым  всем удалось  за несколько минут до обрушения потолка  выбежать из  охваченного пламенем дома. Семья осталась  без крыши над головой, без  вещей, без денег и документов, в  одной ночной одежде.  Всё  сгорело дотла,   лишь  обгоревший  дедушкин наган был найден на пепелище.

На этом  беды не закончились . Через несколько месяцев после пожара, в сентябре   1943  года,  дедушку  осудили по ложному доносу и  отправили в тюрьму.  В тюрьме он обжаловал приговор, и через шесть месяцев  приговор  был пересмотрен и отменён за полным отсутствием состава преступления . В феврале 1944  года  дедушка был освобождён из тюрьмы  и восстановлен в должности председателя колхоза. Было установлено, что ко всем  событиям против дедушки  и его семьи были причастны Пекей  и его родственники.

Тот  случай с задержанием дезертира глубоко запал в мою детскую душу,  и  уже тогда у меня  возникло желание стать таким  же , каким был  мой дедушка: честным,  справедливым, принципиальным и … ловить бандитов. Когда мне было лет семь-восемь, я впервые  в своей жизни увидел настоящего, живого милиционера  в форме. Это был   Павел Фёдорович  Козлов, участковый инспектор милиции  Сурского РОВД. В то время мы жили на кордоне  в деревне Покровка, где папа работал лесником, и  в его обходе была совершена кража  деловой  хвойной древесины. По таким фактам  в лесничестве всегда создавалась поисковая группа из числа помощника лесничего, мастера леса и лесника. В  эту группу   так же входил  участковый инспектор милиции. Эта встреча  произвела  на меня глубокое впечатление, явилась своеобразным спусковым   механизмом  для начала целенаправленного движения к своей  мечте.  С  тех пор  ни одна публикация в газетах и журналах, ни одна  радиопередача и  кинофильм про милицию  не оставались без   моего внимания – читал  и смотрел всё.   

В  восьмом  классе у меня появилась   настоящая  милицейская форма. Однажды  к нам  на кордон приехал  давний знакомый моих родителей  Иван Устимов, житель деревни Новые Чукалы Чувашии, который в то время служил  инспектором ГАИ  в городе Чебоксары.  Заметив, как пристально я смотрю на висевший  на стене его китель, он  спросил: «Что, нравится?».  Утвердительно кивнув головой,  я добавил, что  хочу  стать милиционером.  Иван  объяснил мне, что для  поступления на службу в милицию надо  сначала закончить школу, иметь хорошую  физическую подготовку, крепкое   здоровье  и отслужить в армии. 

Через несколько месяцев, в свой день рождения, я получил неожиданный  подарок – новенькую  форму сержанта милиции.  Оказалось, что  Иван  узнал у моих родителей день  моего рождения, и никому  не говоря подготовил сюрприз.  От подарка  я был в восторге,  был счастлив и горд тем, что у меня есть своя милицейская форма. Через некоторое время   мой старший брат Иршат привёз мне из города Алатыря, где он учился в лесотехническом техникуме, не менее ценный подарок –  книгу писателя И.Г. Лазутина  «Сержант милиции». Эта прочитанная  несколько раз  книга  впервые  раскрыла  для меня героические будни советской милиции, я был восхищён  противостоянием молодого сотрудника  Николая Захарова  банде преступников , эта повесть окончательно  сформировала в моём сознании  твёрдое решение  обязательно  дойти до своей цели  и стать  сотрудником милиции. 

Пьяный с обрезом  

Но был случай, когда  мне пришлось  испытать разочарование от бездействия  милиционера.  На автобусе я  возвращался  домой  из Ульяновска, где учился на третьем  курсе физкультурно-педагогического училища. Автобус остановился на площадке отдыха «Берёзка» в лесу на границе Майнского  и  Карсунского районов. Минут через десять, когда все пассажиры расселись по своим местам, автобус  стал  медленно трогаться с места. В этот момент перед  ним  резко  затормозил мотоцикл с двумя парнями и перекрыл движение.  Из коляски мотоцикла  выпрыгнул пьяный парень с обрезом  малокалиберной винтовки в руках и жестом  показал водителю  открыть  дверь. Накинув  на руку с  обрезом пиджак, он, пошатываясь, вошёл в автобус. 

На просьбу водителя оплатить проезд, парень ответил угрозой  рассчитаться  девятью граммами свинца и велел ехать. Услышав исходящую от неадекватного человека с  обрезом  в руках  угрозу и  ощутив  реальную опасность, пассажиры притихли.  Рядом с водителем,  на  месте  кондуктора,  сидел  милиционер в форме старшины милиции, ехавший с нами из Ульяновска, который  молча  наблюдал  за  происходящим. Будучи  уверенным, что старшина вот-вот начнет обезоруживать  пьяного, я  осторожно, стараясь не привлекать внимания, стал пробираться  к  парню, от которого меня отделяли несколько стоявших впереди. Оказавшись  за его спиной, я  был  готов в любой момент прийти на помощь  милиционеру. Но проехали Прислониху, Языково, Урень- Карлинское – никаких действий со стороны старшины. Парень с обрезом вышел в  Белозерье,  я – в Усть- Урене, а старшина поехал дальше. 

Стоя на  остановке  в ожидании попутного транспорта  до Астрадамовки, я задавался  лишь  одним  вопросом: почему старшина бездействовал?  Какого-либо аргументированного ответа  в пользу старшины  я тогда так и не нашёл. От такого вывода  у меня появились  смешанные чувства относительно  смелости и решительности  людей в милицейской форме, на душе  остался  неприятный осадок. 

И лишь по прошествии многих лет,  став уже  зрелым сотрудником милиции  и  вспомнив тот случай, я смог ответить  на свой  вопрос,  и могу сказать,  что  «бездействие» старшины, как  я тогда считал, на самом деле  было  единственно правильным и профессионально грамотным  решением. В той опасной  ситуации он не спровоцировал  неадекватного человека  с оружием в руках на  агрессивные действия, которые могли бы привести к тяжким последствиям. Ведь  не было никакой гарантии, что во время схватки  в  переполненном автобусе не прогремит роковой выстрел.  Этого я тогда не понимал.